Нам с Максом оружие требовалось для разных целей. Мне — чтобы стрелять по уткам пару раз в году, ему — чтобы пугать гопников.
— В нашем районе неспокойно, — говорил Макс. — Вокруг куча долбоебов, и многие уже со стволами. Кто-то втихаря ходит с огнестрелом, но в основном все легально покупают травматы. Так что, если какое-нибудь чмо захочет меня прессануть, я хочу прессануть его в ответ.
Макс жил странной жизнью. Днем он, бывало, таскался на фотосессии, снимал свадьбы, корпоративы и прочую мутотень, от которой нормального фотографа тошнит. Ночью же шлялся по району, пересекаясь со всякой швалью, чтоб толнуть несколько граммов спидов. Ствол ему был просто необходим.
Когда-то мы учились на филфаке. Я поступил туда, чтобы 5 лет читать книги, пописывать эссе и, в общем-то, больше ничего не делать. Макс перевелся ко мне на курс с журфака, потому что преподы его там слишком напрягали, да и платили у нас за учебу поменьше.
Сначала мы бухали после пар, потом стали приходить нетрезвыми на лекции, а когда оказалось, что живем по соседству, пьянка продолжились в нашем районе.
— Вот хули я буду делать после универа? — рассуждал Макс, когда мы пили пивко в его дворе. — Ты хоть и распиздяй, но работу найдешь. У тебя язык подвешен, и пишешь неплохо. А я пока не пойму, в чем мой путь.
— Мы ж тока на втором курсе, — сказал я. — Не парься.
— Это только кажется, что времени много, Рус. Не заметишь, как нам выдадут дипломы и пошлют работать на дядю.
— Ну и пойдем. Только найдем дядю посимпатичнее. А лучше тетю.
— Да пошли они на хуй, эти дяди и тети. Я не хочу быть сраным манагером и въебывать в офисе с утра до вечера.
— Чего ж ты, блять, хочешь?
— Не знаю. Но надо что-то мутить. Надо, блять, что-то мутить.
***
До четвертого курса мы так и не определились, чем заниматься. Я грезил журналистикой, но дальше редакции районной газеты не дошел. Там мне предложили написать материал о том, как глава управы поздравит с днем рождения ветерана Великой Отечественной. Я пришел на встречу с блокнотом и мыльницей, чтобы фиксировать каждый момент. Глава управы оказался лысым злобным жиробасом. Он приехал к ветерану на Ауди A6 вместе со свитой флюродросов. Кроме меня снимать главу подрядили журналюг с окружного ТВ. Как только включили камеру, жирный уебок преобразился: его мерзкая рожа расплылась в улыбке, когда он вручал девяностолетнему юбиляру цветы, сервиз и письмо от президента.
— Ну че, во сколько там встреча с этими дольщиками, — спросил глава у помощника, когда мы вышли из квартиры ветерана.
— В шесть на стройплощадке.
— Ох, как же они меня заебали! Хоть бы дождь пошел.
Я позвонил в редакцию, и сказал, что статью написать не смогу, потому что она бы им не понравилась. Я стер фотки с мыльницы, вырвал исписанные листы из блокнота и решил пока писать для себя.
— Правильно сделал, — сказал мне вечером Макс. — Нехуй пиарить этого мудака.
Макс тоже недавно уволился. Он пару недель по вечерам перегонял тачки с места на место у автодилера на Рязанке.
— Плюс в этой работе только один — в жару можно включать кондей, сидеть в тачке и слушать радио, пока тебя не позовут, — сказал Макс. — Только скучно пиздец, и обидно смотреть, как какой-то урод покупает бэху, которую ты для него пригнал.
***
Летом без денег стало паршиво, и я устроился развозить пиццу на своей восьмерке. В день выходила штука, к тому же нас кормили, а раз в неделю разрешалось бесплатно взять любую пиццу. Мне хватало, удавалось даже немного откладывать.
В конце августа Макс занял у меня пять штук и сказал, что махнет в Питер на пару дней. Якобы у него там дела. Деньги он вернул мне уже в сентябре, когда мы снова стали ходить на пары.
К новому году у Макса появились бабки, он приоделся, починил свой раздолбанный мерс и стал приезжать на нем в универ. Я же уволился из пиццерии, а денег, что мне подкидывали родители, хватало только на дешевое пиво и на бензин, чтобы по вечерам кататься по району.
— Чувак, ты вроде как поднялся за последнее время, — сказал я ему, когда мы ехали на его мерсе в универ. — Извини за нескромность, но я не вижу, чтобы ты стал работать.
— Будь уверен, я работаю, — сказал Макс.
— Я тоже так хочу.
— Вряд ли тебе подойдет. Кстати, как думаешь, мы фразеологию сдадим? — Макс съехал с темы.
Я не стал допытываться, зная, что из Макса ничего не вытянешь, пока он сам не захочет. А через пару недель, когда мы тусили на хате у общих знакомых, Макс позвал меня на кухню, где за столом сидели двое парней из его двора, закрыл дверь и сказал:
— Хочешь нюхнуть?
— Смотря что, — сказал я, усевшись на табуретку.
— Спидов. Чистоган прямо из Питера.
— Давай, — сказал я. — Только побольше, а то я уже выпил. Боюсь, меня не возьмет.
— Всем одинаково, — сказал Макс. — Чтоб не обидно было.
Он достал пакетик, высыпал порошок на плоскую тарелку и опытной рукой стал делить дрянь на четыре дорожки.
Когда мы разделались со спидами, Макс расщедрился и подогнал нам еще. Я не отказывался и отправил свою дорожку в другую ноздрю.
— Ну как, нравится? — спросил меня Макс.
— Да чета не пойму пока. Сердце только бьется и почему-то хочется головой крутить слева на право. Пойдем покурим?
На балконе я стрельнул у Макса сигарету. Теперь он курил Парламент.
— Как же, блять, я сразу не догадался, что ты окучиваешь торчков, — сказал я.
— Да какие торчки, гонишь что ли! Это вообще не наркотик. В Питере его все для настроения вечером юзают.
— Я вроде как слышал, что за него еще и сажают.
— Ну, это мне не грозит. Я работаю аккуратно и с проверенными людьми.
— Питерские спиды лучше, чем местные что ли?
— Конечно, это не та бодяга, что обычно здесь продают. Лучшая химия в Питере, ее туда гонят прямо из Европы. Народ уже заценил, так что клиентурой я обеспечен.
Хитрый подонок улыбался. Он работал прямо сейчас, я же, без гроша в кармане, стрелял у него сигареты.
— Короче, если захочешь еще, обращайся. Ну, или рекомендуй меня проверенным людям.
— Ага, — сказал я. — Буду иметь в виду.
Ахуеть, Макс хотел подсадить меня на спиды, барыга ебучий. Я решил, что из принципа у него ни грамма не возьму, да и рекомендовать не стану. Все равно от наркоты у меня сильные отходняки, а вот выпивка — другое дело. Я вернулся с балкона и открыл себе еще бутылку пива.
***
К пятому курсу Макс стал мотаться в Питер два раза в месяц. Он обзавелся нехилой клиентской базой, познакомив со спидами еще и часть нашей студенческой компашки. Поначалу Макс говорил, что в универ дрянь не притащит, и я ему верил. Но однажды после тусовки ко мне подошел парень с курса ниже и попросил его номер.
— Зачем, — поинтересовался я?
— Да, так, уточнить кое-что.
Я дал номер, а сам подумал, что Макса стало заносить.
Первый тревожный сигнал для него поступил, когда нашего общего знакомого приняли с 6 граммами. Колян начал барыжить несколько лет назад и попался на продаже дряни знакомому торчку, которого накануне приняли менты.
— Колян — просто мудак. Он слишком расслабился, хотя я его предупреждал, — сказал Макс.
— Не боишься, что с тобой такое случится?
— Нет. Я аккуратно работаю.
Макс всегда говорил, что он барыжит временно. Ему надо оплачивать универ, заказать диплом у знакомых филологов из Воронежа и раздобыть фотоаппарат и видеокамеру.
— Я понял, что это мое, когда взял у приятеля поюзать его Кэнон. Я неплохо вижу композицию и у меня куча идей, что снимать, — сказал Макс. — Скоплю бабла и завяжу с этим. Открою свою фирму и буду выпускать рекламные ролики.
К защите диплома он выполнил, что задумал, похваставшись новыми Сони и Кэноном. Я же, наконец, устроился в либеральную газетенку, получал гроши и вырезал на память свои статьи.
Тогда-то мы и заинтересовались оружием. Отец подарил мне двустволку в честь окончания универа. Чтобы начать стрелять, не хватало охотничьего билета и лицензии.
— Черт, мне тоже пора вооружаться, — сказал Макс.
— Тебе только ствола не хватало, — сказал я. — Фотограф-барыга с пушкой, что за пиздец?
— Ствол дополнит мой образ, — сказал Макс.
Я посмотрел на него. Ему и правда бы подошел ствол. Он отрастил длинные волосы, носил кожаные штаны и стал похож на Бандераса в лучшие годы.
— Ладно, Десперадо, подожди, пока я оформлю охотничий билет. Вместе пойдем в ментовку. Не забудь справку у нарколога взять.
— Все схвачено.
***
Через полтора месяца мы получили наши доки. Я оформил на себя ружье и запер его дома в сейфе до осени, когда настанет пора охотиться на вальдшнепов.
Работы стало больше, я сотрудничал еще с парой газетенок, мои гонорары росли. Я почти не тусил в районе и не видел старых друзей, пока мне не позвонил Макс.
— Амиго, ты куда пропал? Сто лет тебя не видел. Как поживаешь?
— Работаю, Макс, пишу день и ночь.
— Ну а для старого друга-то ты время найдешь?
— Когда?
— Сегодня в полночь на набережной. Познакомлю тебя с моей новой игрушкой. Придешь?
— Приду.
Я дописал статью пораньше, выпил рома и отправился на встречу. Макс с дружками занял беседку в конце набережной. Все были поддатыми.
— Амиго! — крикнул он, увидев меня. — Давай выпьем! Может, еще чего хочешь? Я сегодня проставляюсь.
— За что?
— А вот за это! — Макс приподнял рубашку. Из-за пояса торчала рукоять ствола.
— Поздравляю! — сказал я. — Все легально?
— Конечно, — Макс вытащил ствол и стал крутить его на пальце. — 10 в обойме, один в стволе. Выглядит как Беретта. Хочешь шмальнуть?
— Бля, мы все-таки в черте города.
— Да похуй, здесь часто стреляют. У многих стволы, — Макс поставил бутылку на лавочку и передал мне ствол.
— Давай, не стесняйся.
Я прицелился, выстрелил и промахнулся с трех метров.
— Пиздец ты кривой. Охотник, блять.
— Пошел ты! — я завелся. — Дай еще разок.
Я прицелился, на этот раз тщательнее, и снова промахнулся.
— Если ты так же из ружья стреляешь, то все утки в округе могут спать спокойно.
— Из ружья я с пятидесяти метров эту ебучую бутылку собью.
— Ладно, давай я тебе покажу, как надо стрелять.
Макс отошел на 5 метров и попал с первого выстрела, а потом понюхал ствол.
— Обожаю запах пороха. Пушка — это продолжение руки! Ты не попадешь и с метра, пока не поймешь это.
***
Мы снова стали чаще видеться. Поначалу Макс брал с собой ствол изредка, но потом перестал с ним расставаться. Иногда нас не пускали в бары, из-за чего ему приходилось искать поблизости супермаркет и оставлять пушку в камере хранения.
— Какого хуя меня не пускают? — говорил Макс. — Раньше каждый мужчина носил при себе оружие и заходил с ним в кабаки, театры, даже в храм. Я должен быть при стволе, вдруг на меня нападет какой-нибудь мудак.
— Не будь таким агрессивным. Я вот без ствола, и на меня не нападают.
— Это до поры до времени. Ублюдки чувствуют, когда при тебе пушка, и ведут себя спокойно. На днях одного паренька обули на три грамма, прикинь. Если б он был при стволе, они бы зассали.
На тусовках Макс, хорошенько поддав, нередко доставал пушку и вертел ее на пальце. Мы не особо переживали, что он начнет стрелять, но дьявольский огонек у него в глазах настораживал.
— Слушай, это какие-то полумеры. Взял бы себе огнестрел, — сказал ему один паренек, когда Макс снова достал пушку.
— Во—первых, это незаконно, а во-вторых, давай-ка я тебе, блять, выстрелю в колено, и мы посмотрим, какие это полумеры.
Я не мог понять, шутит ли Макс. Не понял этого и паренек, отсев от нас подальше.
— Вот мудак, — сказал Макс. — Захотел меня подъебнуть, педрила ебаная.
***
24 года Макс отметил в корейской забегаловке на Савеловской. Сюда пускали со своим бухлом, и еда стоила дешево. Поздравить его собрались человек 20, половина — клиенты. Среди них я не увидел ни одного, кому бы он снял видео или фото. Кто-то подарил ему глобус. Макс поставил его на стол возле себя.
— Я вертел этот мир, — сказал он, крутанув шар. — Давай, Рус, толкани речь.
— Бро, я тебя давно знаю, — начал я. — Ты всегда добивался своей цели, и я брал с тебя пример. Ты выбрал хорошую профессию, бро. Ты даришь людям воспоминания в цифровой форме — самой надежной памяти в мире. Желаю тебе побольше таких клиентов и поменьше тех, кто тянет в другую сторону. Короче, больше Москвы, меньше Питера, бро.
Я понял, что сказал лишнего. Макс посерьезнел и остаток вечера цедил пиво, изредка посматривая на меня.
Ближе к закрытию наша компашка поредела. Мы напились вдрызг и старались развеселить Макса, который, похоже, совсем загрузился.
— Вот нахуя ты это пизданул, — спросил он меня, когда мы вышли покурить. — Теперь все знают, что я толкаю дрянь.
— Расслабься, здесь больше половины и так в курсе. А те, кто не в теме, будут думать, что ты подрабатываешь в Питере. Вполне возможно, что сутенером.
— А в пизду тебя с твоими шуточками. Думаешь, я не пытался жить только на съемки? Заказов мало, и мне постоянно не хватает денег.
— Ну ничего, наработаешь. У тебя сегодня есть отличный шанс завязать с этой херней, прямо в день рождения.
— Не могу. Послезавтра мне ехать в Питер. Я уже договорился. Потом, может быть, и правда соскочу.
Когда мы шли к метро, Макс решил снять напряжение.
— Сейчас бы пострелять, — сказал я без задней мысли.
— Да, почему не пристрелить пару ублюдков, — ответил Макс, достал пушку и дважды выстрелил в небо, до усрачки напугав идущую навстречу парочку.
— Что, блять, страшно? — крикнул он им вслед.
Я потащил его в переулок и хорошенько встряхнул. Он все еще держал заряженный ствол.
— Хули ты творишь!?
— У меня ДР. Мне насрать даже, если меня повяжут, — сказал Макс. — А теперь отпусти меня. Нужно догнаться. Я засыпаю.
Он достал пакетик и отправил в нос две парлашки. Макс, который учился со мной на филфаке и мечтал найти свой путь, стал ебучим злобным торчком и барыгой.
***
Мы какое-то время не общались. Меня уже не интересовали дела в районе. Я обзавелся новыми друзьями, с которыми и проводил большую часть времени. Мои статьи все чаще становились главными материалами номеров, и однажды я, наконец, получил место в штате. С такими делами к концу года можно было бы и тачку поменять.
Макс, как всегда, объявился внезапно. Он позвонил поздно вечером и сказал, что ему срочно нужно меня видеть. Я позвал его домой.
С его ДР прошло несколько месяцев. Он похудел, отрастил испанскую бородку и часто шмыгал заострившимся носом.
— Амиго, — сказал он. — Я серьезно вляпался и попал на деньги.
— Сколько тебе нужно?
— 150 штук.
— Но у меня столько нет.
— Да я знаю. Часть я уже собрал. Сколько сможешь дать?
— Дай подумать. 25-30 тысяч я для тебя найду.
— Это, конечно, не то, на что я рассчитывал, но спасибо тебе. Мы давно не общались, но я знал, что ты — мой друг. Я верну.
— Отдашь, когда сможешь. Расскажи что случилось-то?
Макс помялся и попросил пивка. Я открыл ему и себе.
— Короче, мы тусили у телки, которую я давно собирался трахнуть. Когда все перекрылись, мне удалось затащить ее в комнату. Мы стали целоваться, и я уже собирался запустить ей руку в трусики, как она меня одернула.
— Так всегда бывает. Сначала нет, потом да.
— Я тоже так подумал, поэтому попробовал еще раз, а потом еще. У меня стоял колом, я просто сходил с ума. Наверное, я переборщил, потому что эта телка залепила мне пощечину. Надо было врезать ей в ответ, но я сдеражался, послал ее на хуй и ушел домой.
— А дальше-то что?
— У подъезда до меня доебались двое парней. Сейчас я не очень помню, что было. Может, мне показалось, что они агрессивны. Но закончилось это тем, что одному из них я прострелил ногу с рукой и съебался. Другой меня узнал, и сегодня они заявились ко мне домой и потребовали 150 штук, иначе пойдут к мусорам.
Я отпил пивка и задумался. По всему выходило, что Максу не отвертеться. Один пострадавший, один свидетель.
— Вариантов, кроме как дать денег, нет, — сказал Макс, прочтя мои мысли.
— Бля, вот сколько мы с тобой фильмов пересмотрели. Никогда не оставляй свидетелей. Лучше бы ты завалил этих мудаков.
— Шутишь что ли?
— Я не шучу. Я удивлен, что ты действительно этого не сделал. Из травмата вообще можно убить?
— Конечно, если стрелять прямо в глаз или в висок.
— Пиздец, Макс. Ты реально мог сесть в тюрьму, если бы эти мудаки не сообразили, что с тебя можно поиметь денег. Ствол сейчас при тебе?
— Нет, ты что. Я его заныкал.
— Ну хоть на это мозга хватило.
Мы пошли к банкомату, и я снял 30 штук.
— Я верну, — сказал он.
Следующим вечером он позвонил и сказал, что подстреленный ублюдок за 150 штук отдал ему расписку и претензий не имеет. Больше я Макса не слышал.
***
Мне доверили руководить отделом общественно-политической жизни. Я настолько подсел на работу, что перебрался с окраины Москвы поближе к центру. Больше меня с тем районом ничего не связывало. Про Макса я вспоминал редко, в основном, когда думал, куда бы потратить лишние 30 штук, но звонить ему не хотелось. Наверное, он бы сам набрал, будь у него бабки.
А потом общий знакомый прислал мне ссылку на видос, снятый операми. Там я увидел Макса в наручниках. Он держался достойно, и только те, кто его хорошо знал, заметили бы, как он напуган.
— За что тебя взяли? — спрашивал его грубый голос за кадром.
— Не знаю, — невозмутимо отвечал Макс.
— Ты продал 7 граммов амфетамина.
— Какой амфетамин, я ничего не продавал!
Еще пара вопросов, и видео оборвалось. Я посмотрел ролик несколько раз, надеясь, что это шутка. Но на следующий день мне подтвердили, что Макса упекли в СИЗО. Его взяли с поличным так же, как и Коляна несколько лет назад — сдал местный торчок.
Я не стал предлагать ему помощь, а он не попытался со мной связаться. Я даже не знаю, был ли у него на суде кто-то из друзей. Иногда я думаю, что стоило бы прийти и поддержать товарища, но затем успокаиваю себя — последний год мы почти не общались, да и нужды в этом не было.
Я просматриваю старые фотки, где мы, совсем молодые, тусуемся на съемных квартирах, дачах и речных пляжах. Вот в окружении друзей на фоне своего мерса стоит Макс, и я знаю, что у него за поясом ствол, а в кармане пакетик дряни. А вот сидит парень, которого Макс подсадил на спиды. Сейчас он менеджер в крупной компании и давно перешел на кокос.
— Все мы долбим, — говорил мне когда-то Макс. — Бухаем, нюхаем, колемся. — Если кто-то захочет замутить дряни, он ее все равно найдет. Пусть уж лучше возьмет у меня. Я плохого не продам.
И пока Макс сидит в тюрьме, я размышляю, где его камера и фотоаппарат. Будет ли он снова снимать, когда выйдет на свободу или, может быть, займется чем-то другим — устроится водителем или барменом. Проблема в том, что он знает, как по-быстрому раздобыть деньжат. Для этого даже собеседование не нужно. Достаточно просто съездить в Питер.
Это вымышленная история. Все совпадения случайны.
Комментариев 1
Гарри
19 апреля 2020А продолжение будет?