Tем субботним утром мы с Аськой стали погорельцами. Дурную весть принесла соседка Таня. Эта вечно полупьяная баба из квартиры напротив верещала и ломилась в нашу дверь, будто за ней черти гнались. Аська зашевелилась, силясь понять, откуда шум. Она еще надеялась, что это сон. Я прижал ее к себе и поцеловал в плечо.

— Наверное, опять эта коза с любовником поругалась. Поспи, я ее утихомирю, — шепнул я.

Она замурчала и свернулась калачиком.

— Возвращайся скорей.

Мне не хотелось вылезать из постели, согретой нашими телами. Я надеялся, что соседка угомонится, но стук не прекращался.

— Вот же тварь, — то ли подумал, то ли вслух сказал я.

— Жуткая тварь, Рус, — вторила Ася.

Я выскользнул из-под одеяла. Во мне закипало бешенство, и я представил, как выплескиваю ледяную воду соседке в рожу, а то и выписываю ей затрещину. Натянул трусы и пошлепал к двери. На пороге стояла Таня, из ночнушки вывалилась одна обвисшая грудь. В плане гардероба мы были почти на равных, так что я не смутился.

— Хули надо? Ты на часы смотрела?

— У меня дым идет из подвала!

Я думал, она снова расскажет про мудака собутыльника, который ее трахал и бил, уж не знаю, что случалось чаще. Но это было что-то новенькое. Я заинтересовался.

— Показывай дым. Только сиську свою спрячь бога ради.

Она подтянула бретельку и пошла к себе, я за ней. Внутри пахло гарью.

— Вон, смотри! — она указала на кухню.

Там сквозь дощатый пол пробивалась струйка дыма, словно внизу кто-то курил трубку.

— Блять, — только и мог сказать я.

— Че делать-то? — завизжала Таня.

— Че делать? В пожарку звони! — заорал я. — Хотя не надо. Сам позвоню. Нет на тебя надежды.

Я рванул назад. Ася все еще спала или делала вид.

— Детка, — сказал я, хватая телефон. — У нас пожарная тревога. В Таниной квартире из-под пола дымит.

Ася выросла в селе и без меня знала, что такое пожар в деревянном доме. И хотя мы жили в двухэтажном многоквартирнике с тремя подъездами, роли это не играло. Гореть эта трухлявая рухлядь могла не хуже крестьянской избы, только ярче. Она голышом побежала к окну распахнуть шторы. Я на секунду отвлекся, глядя на ее атлетичную фигуру бывшей спортсменки с татуировкой Артемиды на бедре. Мне нравилось, когда она так расхаживала по дому, но сейчас было не игр.

— Одевайся, — сказал я.

В пожарной взяли трубку со второго звонка. Заспанный голос не поверил, что у нас дымит.

— А это точно не кастрюля подгорела?

— Сам видел, что у соседки дым валит через щель в полу. И если ты сейчас не поднимешь свою жопу, я скину запись разговора в приемную губернатора!

— Ладно, чего ты. Сейчас наряд отправлю — посерьезнел голос.

Вот же ленивая деревенщина. За окном с тусклого неба падал легкий снег, вдали плескалось неприветливое северное море. Ни намека на солнце. Еще один мрачный денек на берегу Андреевской бухты.

Я накинул куртку, чтобы проведать водителя Гарика на втором этаже, но он уже спускался по лестнице в миленьком цветастом халате.

— Ни хуя себе у тебя халатик! — сказал я.

— Это жены. Ношу, пока ее рядом нет. Скучаю, — ответил он. — Горим?

— Дымит.

— Ну, нет дыма без огня, пошли посмотрим.

Таня времени не теряла и собирала вещи. А я-то думал, у нее совсем мозги не варят.

— Пожарку вызвал, — рапортовал я.

— Я тоже им звонил, — сказал Гарик. — И шефу набрал.

Наш директор с семьей жил через подъезд на втором этаже. Недавно он сделал ремонт и хвастался новыми обоями, которые заказал на материке. Между тем струйка дыма превращалась в поток, будто в подвале собралась уже толпа курильщиков.

— Плохо дело, — признал Гарик. — Танек, через десять минут здесь дышать будет нечем!

Таня и без нас это знала. Она в верхней одежде выносила свое барахло на улицу.

— Советую тебе тем же заняться, — сказал Гарик и ушел.

Я закрыл дверь на кухню и положил одеяло вдоль щели над полом.

— Таня, я тебе выиграл несколько минут. Успеешь вытащить запас своей алкашки! — крикнул я.

В нашей квартире дымом не пахло. Я еще верил, что все обойдется, а вот Ася — нет. Она набивала свой рюкзак вещами из шкафа.

— Думаешь, дому пиздец?

— Не факт, но у нас потом времени на раздумья не будет.

— Согласен.

Я посмотрел на часы — 7:43.

— Где эти ебучие пожарные?! Им ехать пять минут.

В наших рюкзаках быстро закончилось место, и мы достали из кладовки два баула, с которыми в мае перебрались с материка сюда на борту ржавой посудины. Контракт у нас заканчивался через полтора года, и я не думал, что эти клетчатые сумки челноков понадобятся раньше. Мы бросали вещи вперемешку. Аськины трусы оказались под моими джинсами, сверху легли ее книги по экологии, все это накрыли комплекты зимней спецформы, выданной в конторе под расписку. Я вспомнил, как бережно складывал поклажу в Москве перед вылетом на Дальний Восток, и удивился, что сейчас мой внутренний педант молчит.

Пока я опустошал кухню, где жили чайник с блендером, пара сковородок и кастрюля, Ася сметала косметику в ванной. Я решил заскочить в душ и почистить зубы, пока она все не убрала. 

— Ты с ума сошел? — удивилась Ася, когда я залез в ванную.

— Ну а чего такого? Вещи мы сложили, дыма нет. Если что, я быстро сигану в окно, — сказал я, включая воду.

— Раз ты такой рисковый, я пойду чай согрею.

— Поздно, — крикнул я ей вслед. — Я уже чайник упаковал.

Свет горел, шла горячая вода. Все как обычно в эти утренние часы. Я не стал наглеть и быстро ополоснулся. На двери висели наши полотенца и Аськин халатик, в котором она щеголяла вечерами.

— Эй, смотри, что мы чуть не забыли, — похвалился я, запихивая полотенца с халатом в сумку.

Аська показала большой палец. Она сидела в ботинках и куртке на широком подоконнике, своем любимом месте. Позавчера мы здесь пили чай и мечтали о лете.

— Пожарные приехали. Гарик с Таней уже на улице.

— Ура!

Я одевался, чувствуя себя человеком. Теперь, вымытому, мне ничего не страшно.

— Довольный такой, — сказала Аська.

— Еще бы. Ты-то не хочешь?

— Нет уж. Подожду, пока эта суета не закончится.

Когда я открыл входную дверь, то впервые поверил, что нам угрожает пожар. Прихожую заволокло едким дымом.

— Давай через окно, а то дыма напустим, — сказал я.

Аська вылезла первой, я подал ей сумки и спрыгнул. Хорошо жить на первом этаже, когда горит твой дом. Пожарные встали напротив второго подъезда. С ними говорили шеф и Гарик. Наш директор, обычно скупой на эмоции, жестикулировал и что-то кричал. Мотор КрАЗа заглушал его слова.

— Вы, блять, тушить будете или нет? — услышал я шефа, когда подошел к ним поближе.

— Андрей Максимович, мы не имеем права заходить в квартиру без собственника, — отвечал пожарный.

— Да это сюр какой-то! У нас квартиру дымом заволокло. Вы хотите, чтобы все сгорело?

— Если вы стесняетесь, давайте мы сами стекло разобьем, а вы туда шланг просунете, — предложил Гарик.

— Мужики, че за бред, — влез в разговор я. — А если хозяина на острове нет, нам ждать, пока он вернется, а потом от безнадеги на углях танцевать?

— Мы сейчас решим, — сказал пожарный и отошел совещаться к напарникам.

Я пожал шефу руку и только сейчас заметил, что он надел куртку на голое тело.

— Мы еще толком не проснулись, когда дышать стало нечем. Успели ребенка одеть, схватили документы и выскочили, — рассказал он.

— Вот странно, а у нас не дымит.

— Это потому что вы на первом этаже живете — дым к верху тянет, еще и ветер с вашей стороны дует, вот все и заволокло, кроме вашей счастливой квартиры. Только вы с Таней успели вещи вытащить.

— Где пожар-то?

— Они думают, что в квартире на первом этаже во втором подъезде. Оттуда дым к Таньке пошел. Хозяина уже пару месяцев не видно. Закрыл свой магазин и куда-то съебался с острова.

— Мда, — только и сказал я и заглянул за пожарную машину.

Там кучковались жильцы нашего дома. Жена директора держала малютку на руках. Рядом стояла многодетная семья из второго подъезда и военный-контрактник, который занял квартиру под шефом — недавно он просил у меня вантуз.

— А что с другими квартирами? — спросил я Гарика.

— Нет там никого. Улетели на материк в отпуск.

— Хорошенькая же их новость ждет.

— Да погоди, может, обойдется.

Пожарные, наконец, созрели выбить окно в подозрительной квартире. Это доверили низкорослому крепышу из их наряда. Он врезал топором по стеклопакету. Разлетелись осколки, из разбитого окна повалил дым. Я надеялся, что они полезут внутрь, но ребята ограничились тем, что просунули шланг и включили воду.

— И это все, блять? — снова вскипел шеф. — Не хотите зайти, баграми поработать?

— Дымку нюхнуть, — добавил Гарик.

— У нас дыхательных аппаратов нет. Без них мы туда не полезем, — отрезал командир наряда.

— А будь там люди, тоже бы не полезли? — спросил я.

— Ну так там никого нет. Стало быть, без угрозы жизни обошлись. Да мы сейчас все зальем, потухнет, не переживайте, — успокоил нас пожарный.

Я огляделся, ища Асю. Она отволокла сумки подальше от дома и теперь сидела на одной из них, накинув капюшон и обхватив колени. Я пристроился рядом.

— Доброе утро, детка. Прости, что я без кофе. Может быть, чуть позже тебе сварю, — сказал я и обнял Асю.

Она положила голову мне на плечо. Я погладил ее по щеке.

— Квартира пропахнет дымом, — сказала она. — Не смогу там спать.

— А куда же нам податься?

— Не знаю. Другого жилья контора не даст.

— Кто-нибудь потеснится. Комнатушку мы найдем, хотя это уже будет не отдельная квартира, и в халатике своем прозрачном ты не порассекаешь.

Мы смотрели, как беспомощные пожарные теребили шланг с водой, точно огромный хуй, просунутый в окно. Они знали, что выглядят глупо. Но смельчаков среди них не было, а делать что-то надо. Зрителей у этой клоунады прибавилось. К пожару потянулись местные. Все-таки «Дом 2» можно и в повторе посмотреть, а такое зрелище пропускать не стоит. Тут и эмоции поживее, и есть что обсудить. Прикатил сельский глава.

— Да, беда, — сказал он, теребя бороду.

— Ты лучше бы, Геннадий, от правительства области добился, чтобы пожарным маски закупили, чем стоял тут и сочувствовал, — укорил его шеф.

— А это не наша юрисдикция. У спасателей свой бюджет.

— Да какая разница, Гена, — заорал Гарик. — Сделал бы хоть что-нибудь! Сам-то живешь в новом кирпичном доме, и тебе такой пожар не грозит.

— Давайте-ка не каркать. Пожар всем угрожает. Будем добиваться, чтобы наших спасателей оснастили по первому классу.

— Это уже третий дом горит за последние пять лет. Че ты басни рассказываешь, — не успокаивался Гарик.

— Я тогда главой не был. Не ко мне вопрос.

— Одна и та же песня, — Гарик плюнул под ноги и пошел к своему уазику, припаркованному на пустыре.

Я решил поиграть в фоторепортера. Обошел дом и поднялся повыше, чтобы снять его на фоне моря. Из окна противоположной комнаты вырвалось пламя и жрало дощатую стену. Получился симпатичный кадр. Пощелкав пожарных и их бесполезную работу, я сказал шефу, что огонь атакует нас с тыла. Он почему-то не удивился, как будто приготовился к худшему.

— В пизду, — он махнул рукой. — Поехали в контору, грузите ваши вещи.

— И даже не посмотрите?

— А зачем? И так все понятно.

***

Пару часов спустя, когда мы отогревались чаем в конторской столовой, я пытался грустить о потерянном жилье, но не мог. Вот на шефе с его женой и Гарике лица не было. Они жили здесь несколько лет и успели обрасти барахлом, а мы с Аськой просто наемники. Подзаработаем денег и уберемся отсюда. Мечты о романтичной жизни на острове давно развеялись, так что скучать по этому клочку земли в северном океане я не стану. 

Аська тоже сникла, смотрела на свою кружку с тюленем, и мысли ее явно с моими не совпадали. Я игриво поддел ее локтем.

— Эй, ты. Чего бы тебе сейчас хотелось?

—  Не знаю. Ничего не хочется. Хотя нет. Я бы заперлась в нашей спальне, уснула и забыла бы этот кошмар. Но я знаю, что это невозможно, и становится горько.

— Будет у нас новое жилье, обещаю.

— Такого уже не будет.

— Это верно. Но мы же здесь не навсегда. Привыкнем. Если надо, стены покрасим, шторы повесим в комнате. Наведем уют.

Аська хмыкнула. Я посмотрел на шефа. Он слушал наш разговор.

— Кстати, о жилье, — сказал он. — Руслан с Асей могут заселяться в один из номеров визит-центра. Гарик, ты тоже.

Это был лучший вариант. Я старался сдержать радость, но улыбка растекалась по моей довольной морде. Руководство сдавало номера туристам за немалые деньги и позаботилось, чтобы им все нравилось. Большая кровать, душевая кабина и вместительный шкаф решали наши бытовые проблемы.

— Спасибо, шеф, — чуть ли не хором сказали мы. — А как же вы?

— Я прошу не воспринимать это как жест доброй воли. У нас маленький ребенок, и в номере будет тесновато. А так мы бы уже занимали места, воспользовавшись административным ресурсом , — шеф засмеялся. — Пока обоснуемся в квартире у нашего геолога. Все равно он в отпуске, а дальше посмотрим. Отдыхайте.

— Можно заселяться? — спросил Гарик.

— Валяйте, пока я не передумал. — Ася, выше нос!

Я взял ее за руку и повел на второй этаж.

— Аська, это же просто охуенно! Там матрас из «Асконы». После скрипучего дивана в той квартире спать будем, как короли!

— Комната всего пятнадцать квадратов, а у нас двушка была. Чего ты радуешься, не пойму, аж подпрыгиваешь. И мне тот диван нравился, если что.

— Не умеешь ты переключаться и грустишь, как будто это твоя хата сгорела!

— Я думала она со временем станет моей, нашей, хотя бы номинально.

— Пустые надежды, детка, ведут к разочарованиям.

— Лучше помолчи.

Я оставил ее одну и пошел выгружать вещи. Последние две недели село оказалось в заложниках у пурги. Я выходил на улицу в балаклаве и очках, чтобы дойти до работы и вернуться. И надо же было дому сгореть в первый тихий день, когда я рассчитывал взять снегоход и проведать морских котиков.

Гарик ждал у машины, будто знал, что приду за вещами. Я стрельнул у него сигарету.

— Ты же мог что-нибудь вытащить. Время было.

— Не знал, что брать, понимаешь. Да и эти мудаки на улице меня бесили. Как-то не по душе, когда народ глазеет на твое барахло. Сам же знаешь, как местные к нашей конторе относятся. Браконьерить лосося не даем, оленей стрелять тоже. Можешь мне поверить, злорадства сегодня селе будет ох как много по поводу нашей беды. Ну ничего, зато домик теперь новый можно строить — деньги на это область быстро выделит.

— Ты о чем это?

— Сам знаешь. Пока дом стоит, денег на новый никто не даст. А тут сгорел, представляешь.

— Хочешь сказать, он не просто так сгорел?

— Не знаю я. Но пожарные ехали долго, еще и тупили на месте. А нашей халупе, чтобы спалиться, много времени не надо. Вот и думай.

— Блять, мы ж сами могли там сгореть, если бы ночью полыхнуло!

— Да я тебя умоляю. Дома престарелых иногда вместе с жильцами сгорают, а тут какой-то дом на краю света. Ты сегодня заново родился. Так что можешь накатить стопку, поцеловать Асю и вместе с ней порадоваться, что вы живы.

Так я и сделал. Притащил вещи в наш номер, глотнул коньяку из фляжки. Пока я работал носильщиком, Ася опробовала душевую кабину. Я засмотрелся на ее фигуру, видневшуюся сквозь запотевшее стекло и почувствовал, как просыпается желание. Я разделся и отодвинул дверку. Она обернулась. Взгляд ее потеплел, и у меня отлегло.

—  Ты же был в душе, — сказала она.

— А я утка. Меня вода бодрит.

— Нет, ты гусь. Вредный такой, но любимый. Заходи.

— Тут просторно, и кафель новый. Не то, что там. Гарик посоветовал отметить наш второй день рождения.

— И когда отметим?

— Да вот прямо сейчас.

— Тогда больше ничего не говори, — она приложила палец к моим губам. — Просто трахни меня.

Я включил в кабине режим тропического душа и перешел на язык любви. Позже, размякшие, мы лежали в постели и слушали, как за окном подвывает ветер.

— Знаешь, еще никогда я не жил так близко от работы. Всего сто шагов до офиса.

— Ты так быстро все забываешь, — сказала Ася. — Никогда эту черту в тебе не понимала. Буквально по щелчку переключаешься. А я так не могу. Помню, как мы нашу квартиру отмывали, шторы в нее с материка заказывали, как занимались любовью, планы строили за чаем на кухне. Я чувствовала, что это дом, которого у меня и не было никогда.

 — Ты лучше подумай, что мы могли заживо сгореть.

— Вот есть такие сраные оптимисты! Они говорят: вот дом сгорел, а ты выжил, могло быть и хуже. Или вот ему одну ногу оторвало, а могло и две. Или вообще человек в коляску сел, а мог бы и просто умереть. Дебильная логика! Не должно быть этого пожара!

— Но он был.

— Не занудствуй. Я там впервые счастлива была. Чувствовала, что занимаюсь полезным делом, учу местных ребят, изучаю природу, пишу книгу о растениях, ты со мной. Я любила об этом думать в той квартире, понимаешь? Даже когда за окном стужа и ты хандрил от того, что тебе здесь не шибко нравится, я знала, что все не плохо. А теперь это закончилось.

— Нельзя так к месту привыкать, тем более нам его не навсегда дали, а пока контракт действует.

— Тебе легко говорить, сам с квартирой в Москве. А у меня ничего нет. Я думала, что могу остаться на острове. Веришь, но мне здесь по душе.

— Верю, конечно. Уж прости, что не могу тебя в этом поддержать. Когда закончится контракт, я свалю отсюда на первом же судне. А ты поедешь со мной, потому что тебя тоже остров заебет. Вот увидишь!

Ася ничего не сказала. Мне оставалось только обнять ее и не отпускать, пока она не засопела. Я высвободил руку и еще долго лежал, смотря в потолок. В километре от нас дымилось пепелище. Интересно, дорого ли было отсюда отправить мой обгоревший труп в Москву? Перед переездом я составил завещание, указав, что хочу превратиться в пыль в крематории. То-то бы ржал нотариус, узнав, как я умер, и зачитывая мою последнюю волю бедным родственникам. «Похоже, этот парень сгорит дважды». Я засмеялся.

— Ты чего ржешь? — спросила Ася.

— Утро наше вспоминаю.

— Бесчувственное ты животное. Это для тебя очередное приключение, а у меня теперь шрам на сердце!

Теперь промолчал я, потому что она была права.